Знаменитый немецкий философ Артур Шопенгауэр утверждал, что девять десятых нашего счастья зависят от здоровья. Без здоровья – нет счастья! Лишь полное физическое и психическое благополучие определяют здоровье человека, помогают нам успешно справляться с болезнями, невзгодами, вести активную социальную жизнь, воспроизводить потомство, достигать поставленных целей. Здоровье человека – залог счастливой полноценной жизни. Только здоровый во всех отношениях человек, может быть действительно счастлив и способен в п олной мере ощутить всю полноту и многообразие жизни, испытать радость общения с миром.

О холестерине говорят столь нелестно, что им впору пугать детей. Не стоит думать, что это яд, который только и делает, что разрушает организм. Безусловно, он может наносить вред, и даже быть опасным для здоровья. Однако в некоторых случаях холестерин оказывается крайне необходим нашему организму.

Легендарный бальзам «звездочка » появился в советских аптеках в 70 -е годы прошлого века . Он был во многом незаменимым , действенным и доступным по стоимости препаратом . «Звездочкой » пробовали лечить все на свете : и ОРЗ , и укусы насекомых , и боли различного происхождения.

Язык – это важный орган человека, который не только может болтать без умолку, но ничего не говоря, может рассказать о многом. А рассказать ему есть что, особенно о здоровье. Несмотря на небольшие размеры, язык выполняет ряд жизненно важных функций.

В течение последних нескольких десятилетий распространенность аллергических заболеваний (АЗ) получила статус эпидемии. По последним данным, более чем 600 млн человек во всем мире страдают аллергическим ринитом (АР), примерно 25% из них - в Европе.

Для многих людей между баней и сауной стоит знак равенства. И очень малое количество из тех, кто осознает, что разница существует, могут доступно объяснить в чем заключается эта разница. Рассмотрев этот вопрос детальней, можно сказать, что между этими парными есть существенная разница.

Поздняя осень, ранняя весна, периоды оттепели в зимнюю пору – это период частых простудных заболеваний, как взрослых, так и детей. Из года в год ситуация повторяется: заболевает один член семьи и за ним, как по цепочке, респираторную вирусную инфекцию переносят все.

В некоторых популярных медицинских еженедельниках можно прочитать оды салу. Оказывается, оно имеет такие же свойства, как оливковое масло, и поэтому употреблять его можно без всяких оговорок. В то же время многие утверждают, что можно помочь организму "очиститься" только голоданием.

В XXI веке благодаря вакцинации значительно снизилась распространенность инфекционных заболеваний . Согласно заявлению ВОЗ вакцинация предотвращает два -три миллиона смертей в год ! Но , несмотря на очевидную пользу , иммунизация окутана множеством мифов , которые активно обсуждаются в СМИ , да и вообще в обществе .

Когда сталкиваешься с таким симптомом, сразу, автоматически, хочется отнести его к обсессивно-компульсивному расстройству. Картина такого навязчивого мытья, при котором человек, например, каждые 15-20 минут моет руки и делает это очень тщательно, ассоциируется у многих со страхом загрязнения: иначе с какой бы стати человек стал постоянно мыться? Однако, как это часто бывает, на практике подобный симптом может означать нечто совсем другое.

Однажды ко мне обратились родители девочки 13 лет, у которой появилось навязчивое мытье рук. Каждые 15-20 минут она мыла руки, каждый день мылась в душе чуть ли не по часу. Если она сдерживалась и пыталась не мыть руки, у нее, по ее словам, появлялось внутреннее напряжение, которое на некоторое время проходило после мытья. Постепенно она перестала посещать школу; нельзя же все время отпрашиваться выйти то с одного урока, то с другого, чтобы помыть руки.

Родители были в растерянности, опасались психиатрического заболевания, и в конце концов обратились к психотерапевту. По просьбе родителей психотерапия проходила на дому. Наша первая с встреча с пациенткой (назовем ее Нина) проходила в ее комнате. Нина села как можно дальше от меня и всем своим видом и поведением выказала полное нежелание разговаривать.

Прошла первая встреча, вторая...ничего не менялось. Нина разговаривала крайне неохотно. Узнать от нее что-либо о причинах возникновения ее симптома - хотя бы какие-то ее предположения, переживания не получалось.

В течение нескольких последующих встреч я рассказывал Нине разнообразные истории, взятые из реальной жизни или выдуманные. Я надеялся, что какая-нибудь из этих историй вызовет у Нины эмоциональную реакцию, ориентируясь на которую я смогу сделать предположение о причинах ее симптома. Но сколько я ни старался, ничего не получалось. Нина слушала мои рассказы весьма равнодушно.

Тогда, следуя одному мудрому совету, чтобы разговорить Нину, я попросил у нее помощи. Я рассказал ей, что у меня есть племянница 16 лет, которая не умеет знакомиться с молодыми людьми. Племянница просит меня помочь ей разрешить эту проблему, а я не знаю, что ей ответить (все это была выдумка). Не могла бы Нина мне помочь и рассказать, какие она использует способы, для того, чтобы знакомиться на улице?

Сначала Нина не верила мне и оставалась подозрительной, но я говорил очень искренне и убедительно, и, в конце концов, Нина разговорилась. Она рассказала мне, как нужно обращать на себя внимание молодых людей, потом мы поговорили о ее жизни, о школе, и о ее симптоме.

Во время разговора Нина сказала: «Мне кажется, что если папа снял бы мне отдельную квартиру, то у меня бы все прошло». Сейчас я уже не помню всех деталей - это происходило уже довольно давно, но тогда, в контексте нашего общения, эта фраза вызвала у меня своеобразное озарение: не могу объяснить почему, но я вдруг понял, что главная функция этого навязчивого мытья рук - защита от родителей.

Родители у Нины были довольно строгими, и каждый со своей стороны оказывал на нее определенный прессинг. В силу своего характера Нина не могла вступить с ними в прямую конфронтацию. Когда у нее появился этот навязчивый симптом, давление родителей стало гораздо слабее. Более того, у нее появилась причина не ходить в школу.

Как только стала понятна функция симптома, появился и план лечения. На следующем сеансе я стал рассказывать Нине о тех пациентах в своей практике, чье состояние выглядело особенно патологическим и неприятным. Я старался делать это так, чтобы на бессознательном уровне вызвать у нее ассоциацию между тем, что происходит с ней и тем, что происходило с этими пациентами.

Например, я рассказал ей об одном человеке, который семь лет просидел на диване не вставая с него в буквальном смысле этого слова. На этом диване он ел, спал, ходил в туалет. Рассказанное вызвало бурную эмоциональную реакцию: видимо, бессознательно Нина действительно провела параллель. В этот момент я спросил ее, насколько сильно она хочет выздороветь? Нина подтвердила свое самое горячее и решительное желание.

Тогда я сказал ей, что выздоровление произойдет, если она выполнит данное мной задание, но дать обещание о его выполнении надо заранее, до того, как она узнает, в чем задание заключается. После некоторого колебания и моих уверений, что это задание никоим образом не унизит ее человеческое достоинство, Нина согласилась.

Задание состояло в следующем: надо было мыться под душем два раза в день по часу, засекая время по таймеру. Руки следовало мыть с той же частотой и в том же режиме, как она делала это сама, но помимо того, необходимо было мыть их дополнительно по десять минут всегда, когда родители приходили на кухню.

Кроме того, мы договорились, что Нина не будет требовать никаких дополнительных объяснений и не будет ни с кем это задание обсуждать.

Родителям Нины я объяснил, что задание, которое она будет выполнять - это не шутка, и что его выполнение гарантирует излечение от симптома на тысячу процентов. И поэтому они должны отнестись к выполнению Ниной задания абсолютно серьезно, без всякого сарказма и с пониманием. И родители прониклись серьезностью задачи.

При следующей встрече, которая состоялась через неделю, я узнал, что Нина стала мыться как все обычные люди. Что же произошло? Во-первых, мыться по той схеме, которая была ей предписана, это тяжелое испытание, оно утомляет и вызывает желание отказаться от чрезмерного мытья, то есть, отказаться от симптома.

Во-вторых, сам факт того, что какой-то психотерапевт указал ей, что ей следует делать, вызывает протест, что тоже мотивирует отказаться от чрезмерного мытья. Но самое главное - это изменение реакции родителей. Если раньше, когда Нина усиленно мылась, у родителей возрастала тревога, то теперь, наблюдая, как Нина выполняет задание, они все больше и больше расслаблялись; теперь усиленное мытье, назначенное врачом, означало для них выздоровление.

И симптом перестал быть средством эмоционального контроля над родителями, то есть утратил свою функцию.

В течении двух заключительных сеансов Нина обрушила на меня поток агрессии, заключавшийся в насмешках над моей внешностью, манерами, результатами психотерапии и.т.д. Возможно, это была агрессия, которую Нина хотела бы, но не могла выразить своим родителям.

Возможно, это была вполне оправданная злость на психотерапевта, который лишил ее такого хорошего способа самозащиты. Таким образом, на заключительном этапе я сыграл роль громоотвода.

Итак, на поверхности можно было бы рассматривать данный случай как обсессивно-компульсивное расстройство со страхом загрязнения. По существу, скорее, речь идет о расстройстве демонстративного типа. Страх загрязнения, который, возможно, и был, имеет весьма несущественное значение, поскольку главной функцией симптома были эмоциональный контроль над родителями и защита от их давления.

Через год мама Нины сообщила мне, что у Нины все хорошо и «заморочек» больше не появлялось, и что они с мужем полгода назад развелись. Наверное, это был тот самый случай, когда симптом ребенка скрепляет семью.

С другой стороны - жизнь без симптома - это намного лучше и здоровее, чем жизнь с симптомом. И если считать это успехом, то он, без сомнения, принадлежит в первую очередь самой Нине: если бы она выбрала жизнь с симптомом, то ничего бы не получилось.

Не расстаетесь с антисептиком для рук? Ваш гардероб разложен в шкафу «по полочкам» во всех смыслах? Такие привычки могут быть просто отражением характера или убеждений, но иногда они пересекают невидимую грань и превращаются в синдром навязчивых состояний (по-научному: обсессивно-компульсивное расстройство, ОКР), которым страдает почти 1% американцев.

Как отличить привычку от медицинского диагноза, требующего помощи специалиста? Задача не из простых, считает профессор Джефф Жимански. Но некоторые симптомы говорят о проблеме в открытую.

Частое мытье рук

Одержимое влечение мыть руки или использовать антисептик распространено среди лиц, страдающих ОКР, настолько, что их даже выделили в отдельную категорию «мойщиков». Главной причиной навязчивого мытья рук является страх перед бактериями, реже - желание оградить окружающих от собственной «нечистоты».

Когда обращаться за помощью: Если вы не можете забыть о микробах даже после мытья рук, боитесь, что вымыли их недостаточно тщательно, или что вы могли подцепить СПИД от тележки из супермаркета - высока вероятность, что вы являетесь одним из «мойщиков». Другой явный признак - ритуальность мытья: вы считаете, что должны намылить и ополоснуть руки пять раз, при этом намыливая каждый отдельный ноготь.

Одержимость уборкой

Люди с ОКР и страстью к мытью рук нередко впадают в еще одну крайность: они одержимы уборкой дома. Причина этого навязчивого состояния также заключается в гермофобии или ощущении «нечистоты». Хотя уборка облегчает приступ страха перед микробами, эффект длится недолго, и потребность в новой уборке становится сильнее, чем прежде.

Когда обращаться за помощью: Если ежедневно вы тратите несколько часов на уборку дома, велика вероятность, что у вас обсессивно-компульсивное расстройство. Если удовлетворение от уборки наступает за 1 час - поставить диагноз будет сложнее.

Навязчивая проверка действий

Если вам нужно 3-4, а то и 20 раз убедиться, что плита выключена, а входная дверь закрыта - это другое распространенное (около 30%) проявление синдрома навязчивых состояний. Как и другие навязчивые действия, многократные проверки возникают из страха за собственную безопасность или глубинного чувства безответственности.

Когда обращаться за помощью: Вполне разумно проверять что-то важное дважды. Но если навязчивые проверки мешают вам жить (вы начинаете опаздывать на работу, например) или приобретают ритуальную форму, которую вы не можете нарушить, возможно, вы стали жертвой ОКР.

Необъяснимая жажда считать

Некоторые люди с обсессивно-компульсивным расстройством придают огромное значение счету и считают все, что попадается им на глаза: количество ступенек, проехавших мимо красных машин и т.д. Нередко причиной счета становятся суеверия, боязнь неудачи, если какое-то действие не будет совершено определенное «магическое» количество раз.

Когда обращаться за помощью: «Все зависит от контекста, - поясняет Жимански. - Имеет ли именно для вас такое поведение смысл? Считать шаги от двери до машины можно, к примеру, от скуки. Но если вы не можете избавиться от цифр в голове и беспрерывного счета - пора обратиться к специалисту».

Тотальная организованность

Люди с синдромом навязчивых состояний способны довести искусство организации до совершенства. Вещи на столе должны лежать ровно, четко и симметрично. Всегда.

Когда обращаться за помощью: Если вы хотите, чтобы ваш стол был чист, аккуратен и организован - возможно, вам так проще работать, и делаете вы это из вполне нормальной необходимости порядка. Люди же с ОКР могут в этом не нуждаться, но все равно организовывать окружающую действительность, которая в противном случае, начинает их пугать.

Страх неприятностей

У каждого бывают беспокоиные мысли о возможном неприятном происшествии или насилии. И чем сильнее мы пытаемся о них не думать, тем настойчивей они появляются в голове, но у людей с ОКР страх доходит до крайности, а случившиеся неприятности вызывают слишком бурную реакцию.

Когда обращаться за помощью: Важно установить границу между периодическими неприятными мыслями и опасениями и избыточными переживаниями. ОКР возможно, если вы избегаете, к примеру, прогулок по парку из страха быть ограбленным, или по нескольку раз в день звоните дорогому человеку, чтобы справиться о его безопасности.

Навязчивые мысли сексуального характера

Также как и мысли о насилии, при обсессивно-компульсивном расстройстве нередко возникают навязчивые мысли о непристойном поведении или табуированных желаниях. Страдающие ОКР, могут помимо своей воли представлять, что пристают к сослуживцам или незнакомцам, или начинают сомневаться в своей сексуальной ориентации.

Когда обращаться за помощью: «Большинство людей вам скажет: Нет, я совсем не хочу этого делать да и вообще это не отражает моих внутренних убеждений, - комментирует Жимански. - Но человек с ОКР скажет иначе: Эти мысли отвратительны, они ни к кому кроме меня не приходят, и что теперь обо мне будут думать?!» Если поведение человека меняется из-за этих мыслей: он начинает избегать знакомых с нетрадиционной ориентацией или людей, которые фигурируют в его фантазиях - это уже тревожный знак.

Нездоровый анализ отношений

Люди с ОКР известны своей навязчивой тенденцией анализировать отношения с друзьями, коллегами, партнерами и членами семьи. Например, они могут особенно долго переживать и анализировать, не стала ли сказанная ими некорректная фраза причиной отстраненности сослуживца или недопонимание - поводом расстаться с любимым человеком. Это состояние способно экстремально усилить чувство ответственности и сложности восприятия неясных ситуаций.

Когда обращаться за помощью: Расставание с любимым человеком может «зациклиться» у вас в голове, что нормально, но если эти мысли с течением времени увеличиваются как снежный ком, перерастая в полный подрыв уверенности в себе и негативное отношение к себе - стоит обратиться за помощью.

Поиск поддержки

Страдающие обсессивно-компульсивным расстройством нередко пытаются облегчить свою поддержкой со стороны друзей и близких. Если, к примеру, они боятся опростоволоситься на вечеринке, то просят друзей заранее «отрепетировать» возможную ситуацию, причем не один раз.

Когда обращаться за помощью: Обращение за помощью к друзьям - совершенно нормальная часть дружбы, но если вы ловите себя на мысли, что регулярно задаете один и тот же вопрос - или об этом вам говорят друзья - это может быть сигналом наличия ОКР. Хуже того, получение одобрения и поддержки со стороны близких людей может ухудшить проявление этого навязчивого состояния. Пора обращаться к профессионалам.

Недовольство своей внешностью

Дисморфофобия - убежденность в наличии какого-то недостатка в своей внешности, нередко сопровождает ОКР, и заставляет людей навязчиво оценивать свои части тела, которые кажутся им некрасивыми - нос, кожу, волосы (кстати, в отличие от нарушения питания, дисморфофобы не фокусируют свое внимание на весе или диетах).

Когда обращаться за помощью: Не быть в восторге от какой-то части своего тела - вполне нормально. Другое дело, когда вы часами проводите у зеркала время, разглядывая и критикуя это место.

Любое психическое расстройство крайне отрицательно сказывается на состоянии нервной системы в целом, такое заболевание быстро «расшатывает» устойчивость связей нейронов и воздействует на все уровни психики.

Современные методы лечения невротических расстройств, включающие в себя медикаментозную терапию, психотерапию и вспомогательные методики, позволяют добиться излечения или значительно улучшить состояние практически при любых психических заболеваниях, но для этого крайне важно вовремя обратиться за медицинской помощью и строго придерживаться врачебных рекомендаций. Особенно важно своевременно начать лечение такого заболевания, как обсессивно-компульсивное расстройство или .

Или невроз навязчивых состояний – это расстройство психики, при котором у больных периодически возникают навязчивые мысли или действия.

Чаще всего они ощущают страх, беспокойство и тревогу при возникновении определенных мыслей и пытаются избавиться от неприятных переживаний с помощью определенных действий.

Тяжесть состояния больного может значительно отличаться – от легкого беспокойства, которое заставляет возвращаться и проверять заперта ли дверь или выключен ли утюг до постоянных навязчивых движений или создания сложных ритуалов, призванных охранять от злых духов.

Обычно это заболевание развивается от нервного истощения, перенесенного стресса, тяжелого соматического заболевания или длительной психотравмирующей ситуации.

К факторам риска развития относят также наследственность и особенности характера.

Выделяют 3 формы заболевания:

Для всех форм расстройств характерна невозможность больного контролировать свои мысли или поведение, повышенная тревожность, мнительность. Синдром навязчивых состояния встречается одинаково часто у представителей обоих полов и может развиться у детей старше 10 лет.

Методы лечения

Лечение обсессивно конвульсивного расстройства должно проводиться только специалистами. Часто больные не понимают тяжести своего состояния или не хотят обращаться за помощью к психиатрам, предпочитая лечиться самостоятельно или с помощью народных методов лечения. Но такое лечение может вызвать резкое утяжеление состояния больного или стать причиной развития более тяжелого нервного расстройства.

Эти методы могут применяться только при самых легких формах расстройства, и если больной обладает достаточной силой воли и способен сам контролировать процесс лечения. Для этого больной должен самостоятельно выяснить, что именно стало причиной развития , четко контролировать свое состояние, отмечая, когда и из-за чего у него возникают навязчивые мысли или движения, а также научиться «переключаться», постепенно вытесняя эти симптомы.

Для лечения и профилактики ОКР очень важно улучшить состояние нервной системы и организма в целом. Для этого рекомендуется целый ряд мероприятий. Кроме изменения образа жизни, увеличения времени сна и отдыха, правильного питания и отказа от вредных привычек, больные должны научиться контролировать поток своих мыслей и четко разграничивать обязанности.

Для этого рекомендуется составлять ежедневно список того, что необходимо сделать (необходимо следить, чтобы составление списка не превратилось в навязчивую идею), обязательно заняться каким-либо видом спорта – активная физическая деятельность помогает «переключить» мысли и избавиться от невроза навязчивых движений и научиться расслабляться.

Каждому больному, страдающему обсессивно-компульсивным расстройством необходимо ежедневно проводить 1-2 часа за занятием, помогающим снять нервное напряжение и приносящим положительные эмоции. Это могут быть танцы, прослушивание любимой музыки, плаванье, прогулки на свежем воздухе, любое хобби, главное – полное переключение и удовольствие от занятия.

Категорически не подходят для расслабления просмотр телепередач или сидение за компьютером. Если у больных нет любимых занятий и хобби, рекомендуется просто провести час в ванной, полежать, слушая звуки природы или погулять в ближайшем сквере.

Порядка 4 миллионов людей с обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР). Многие из них никогда не были на приеме у психотерапевта и не знают о том, что больны. ОКР порождает автоматические навязчивые мысли (порой пугающие, порой стыдные), от которых спасают только ритуалы - компульсии. Однако ритуалы устраняют навязчивые мысли лишь на время, поэтому больной раз за разом вынужден их повторять.

The Village поговорил с москвичами, которые живут с этим заболеванием, об их ежедневной борьбе, методах лечения и отношении общества к психически нездоровым людям.

Анастасия Поварина

21 год, студентка

Странные ритуалы у меня появились в десятом классе. Я связываю их появление со стрессом перед сдачей ЕГЭ. В то время я стала стучать по предметам перед выходом из дома, перешагивала через все трещины на улице, перекладывала предметы до тех пор, пока не начинала считать их положение правильным. Мне казалось, что предметы лежат не так, как надо, и это порождало ощущение тревоги, которое пропадало только тогда, когда все предметы оказывались на нужном месте. Нужное место может быть каким угодно, я просто должна почувствовать, где оно.

Раньше я думала, что мои ритуалы - это откровение, которое помогает мне сделать так, чтобы беда обошла стороной, но на первом курсе университета я прочла в журнале «Большой город» материал про людей с обсессивно-компульсивным расстройством и поняла, что мое поведение не уникально.

После школы я поступила в Высшую школу экономики. Университет - это новое место, новые люди и обстоятельства, а для меня такие вещи - всегда стресс. Из-за этого на первом курсе университета у меня появилось множество новых ритуалов - компульсий. Я обходила определенные люки, шла только в определенном месте дороги, а также гладила стены. Мне казалось, что люди обижают стены, задевая их локтями и сумками, поэтому я их гладила.

При виде каждой церкви я крестилась - мне кажется, это тоже компульсия. Я думаю, что любая религия построена на обсессивно-компульсивном механизме. Ты приходишь в церковь с переживанием - обсессией, а тебе предлагают определенное количество ритуалов, чтобы эту обсессию преодолеть. Боишься, что твои родные заболеют, - помолись, выпей святой воды, и все пройдет. Я считаю, что моя вера в бога была не очень искренней - по сути, я просто пыталась придать своим ритуалам общепринятую форму. То есть тогда я не просто гладила стены как ненормальная, а молилась вместе с миллионами людей, поэтому считала, что со мной все в порядке.

Еще одна моя большая обсессия - это боязнь заболеть и, как следствие, страсть к чистоте. Я мою руки в каждом заведении, всегда ношу с собой антисептики, а дома протираю вещи хлоргексидином. Частое мытье рук как раз и является наиболее распространенной формой обсессивно-компульсивного расстройства. Болезнь настолько подчинила меня, что я не могу отказаться от ритуалов. Если перед выходом из дома я не дотронусь до всех игрушек и статуэток в квартире, то буду чувствовать панику. Этот процесс обычно занимает 20 минут, и из-за него я часто опаздываю в университет.

Часто меня преследуют страшные мысли о том, что сейчас произойдет что-то плохое, например мои родные заболеют, я провалю экзамены или кто-нибудь умрет. В таких случаях мне обязательно нужно посмотреть в любое окно и скинуть в него негативные мысли. Если в помещении нет окон, я чувствую панику, мне приходится скидывать мысли в двери, в потолок и вентиляционные шахты.

Мне казалось, что люди обижают стены, задевая их локтями и сумками, поэтому я их гладила

Я убеждала себя, что ОКР - не такая уж и страшная болезнь, что многим людям живется в разы хуже и на фоне их заболеваний мои ритуалы выглядят просто смешно. Я не ходила к врачу вплоть до лета 2016 года. Тогда я рассталась с парнем, и на этом фоне у меня развилась депрессия. Мне было настолько плохо, что я обратилась в психоневрологический диспансер. Там врач мне выписала антидепрессанты и антипсихотики.

Благодаря лекарствам у меня восстановились сон и душевное состояние, однако ритуалы остались. Осенью я поступила на четвертый курс университета, и из-за стресса у меня началась новая депрессия. Я не выходила из дома, потому что боялась, что со мной произойдет что-нибудь плохое, например идущий передо мной человек обернется и выстрелит в меня или мой поезд в метро сойдет с рельс.

В этот раз, помимо таблеток, мне назначили посещение дневного стационара, который представляет из себя маленькое помещение в здании психоневрологического диспансера. Дневной стационар - это детский сад для взрослых, туда каждый день приходят одни и те же люди, они общаются с врачами и между собой, проходят разные тренинги, делают зарядку, гуляют, слушают и читают друг другу лекции. Там царит позитивная атмосфера, все друг другу рады и нет равнодушных врачей, которые, как в поликлинике, могут нахамить. В стационаре о тебе все заботятся и хвалят за каждый нарисованный домик.

Я ходила туда каждый день в течение месяца с девяти утра и до часу дня, после ехала на занятия в университет. Главная цель посещения стационара - установление фармакотерапии. Каждый день я рассказывала врачу о своем самочувствии, о прошедшем дне. О том, как на меня действуют те или иные лекарства. На основе моих рассказов врач решал, какие антидепрессанты и в каком количестве мне выписывать.

Я до сих пор принимаю курс антидепрессантов и антипсихотиков, которые мне тогда назначили. Лекарства помогают мне регулировать настроение, уменьшая количество стресса, который вызывают обсессии. С ритуалами тоже становится проще. Я больше не открываю-закрываю дверь по девять раз, не дотрагиваюсь перед выходом до всех углов и игрушек в квартире, не крещусь и не трогаю стены.

Однако от некоторых ритуалов я не смогла отказаться, например от зацикленности на цифре 9. Я всегда обхожу всю станцию и прохожу через девятый турникет в метро, езжу только на девятой ступеньке эскалатора (обычно я пропускаю всех людей перед собой, дожидаясь своей ступеньки), люблю девятые столики, стараюсь занять девятый шкафчик в бассейне и купить девятое место в вагоне поезда. Я хочу избавиться от этого ритуала силой воли. Когда прохожу через не девятый турникет, горжусь собой. Но иногда я могу обманывать себя - например, пройти через третий турникет: это не девятый турникет, но девять - это три, помноженное на себя.

Друзья знают про мое заболевание и относятся к нему с пониманием: напоминают про таблетки и поддерживают меня. А вот мама долгое время не признавала мою болезнь. У нее была такая позиция: кто-то не ест мясо, кто-то не любит черный цвет, а я обхожу все трещины на дороге. Мама считала, что у каждого есть свои причуды, и отрицала мою болезнь. Она изменила свое мнение прошлой осенью, когда я впала в глубокую депрессию. Тогда мама поняла, что мое заболевание серьезно, и оказала мне большую поддержку. Без нее я бы не справилась.

Мама считает, что факт болезни ОКР должен оставаться личным, что не стоит рассказывать об этом публично, поэтому она пыталась отговорить меня от интервью.

В нашем обществе считают, что к психотерапевтам ходят только больные, которые бросаются на людей с ножами. Но это не так. Людей с психическими отклонениями много, все они живут среди нас, и большинство из них не опасны для общества. Из-за подобного отношения многие больные люди занимаются самолечением и запускают свои болезни. Поэтому я считаю, что нужно преодолеть отрицание и стигматизацию проблемы. Не надо бояться своих психических проблем, надо просто идти к врачу.

Александр Мехнецов

26 лет, инженер-проектировщик

Я родился в небольшом провинциальном городе, там окончил школу, а потом переехал в Вологду. В Москву я перебрался в сентябре прошлого года. Детство у меня было непростое: отец выпивал, часто ссорился с мамой, и, естественно, я все это видел. Помню, я все время боялся напортачить и сделать что-то не так, поэтому постоянно перепроверял, все ли в порядке.

Симптомы обсессивно-компульсивного расстройства у меня начали проявляться в пятом классе - в первую очередь в постоянном мытье рук. Я будто где-то летал и не контролировал себя, когда мыл руки. Мне постоянно казалось, что руки грязные, и я мыл их снова и снова. Мне было важно повторять мытье определенное количество раз. У меня появилась страсть к цифре 3, и я все делал по три раза. Либо же количество повторов должно было быть кратным трем. Перед выходом из дома я долго проверял, закрыта ли труба с газом, постоянно открывал и закрывал двери, дергал их ручки. Я никогда не придерживался православия, но, скорее всего, моя любовь к цифре 3 связана со Святой Троицей.

Я понимал, что со мной что-то не так, это замечали и родители, однако они ничего с этим не делали. Болезнь прогрессировала, ее пик пришелся на восьмой класс, я тогда жил как в аду. Стал тратить очень много времени на выполнение ритуалов: постоянно проверял, все ли я взял в школу, перед выходом из класса я минимум три раза поочередно смотрел на парту и под нее. Также меня беспокоила расстановка предметов на столе. Я трогал каждый предмет по три раза, и все они должны были занимать идеальное положение.

Еще компульсии касались дороги в школу и обратно. Я обходил все люки, шел строго определенной дорогой и постоянно смотрел, не обронил ли я что-нибудь. Например, тротуар, по которому я шел, закончился - значит, мне нужно обернуться и посмотреть вдаль в поисках возможно упавшей вещи. Потом я поворачивался обратно и долго смотрел на дорогу перед собой. Потом опять смотрел назад, и так далее. Я мог стоять на улице и вертеть головой в течение 20 минут. Конечно, мне было неловко оттого, что на меня все смотрят, но я не мог остановиться. Если мне не удавалось выполнить ритуал до конца, я впадал в ступор и не мог ничем дальше заниматься.

Я был не самым популярным учеником в школе, так что, когда одноклассники заметили мое странное поведение, они начали гнобить меня. В то же время я понимал, что не похож на других людей, и от этого еще больше закрывался. От этого всего я стал жутким социофобом.

Мне постоянно казалось, что руки грязные, и я мыл их снова и снова. Мне было важно повторять мытье определенное количество раз

Компульсии исчезли в 11-м классе, неожиданно и сами собой. Я не знаю, с чем это связано, помню лишь, что хотел стать нормальным человеком, таким как все, но не помню, чтобы как-то боролся с болезнью. В тот год из моей жизни пропали все ритуалы, но со мной остались навязчивые мысли, по-другому - умственная жвачка.

Я постоянно думал о каких-то бытовых вещах и прокручивал одни и те же мысли часами. Некоторые больные обсессивно-компульсивным расстройством думают о чем-то плохом или стыдном, а я просто вспоминал недавние моменты своей жизни: думал, не забыл ли что-нибудь, и прокручивал совершенные мной действия снова и снова. Например, я рассыпал сахар, а потом у себя в голове моделировал прошедшую ситуацию: вспоминал, как я подходил к шкафу, как открыл его дверцу, взял сахарницу и так далее. Иными словами, я пытался понять, почему я рассыпал сахар. Такие мысли отнимали очень много времени и сил. Из-за них у меня в голове был туман: я не мог нормально читать, заниматься уроками и вообще подолгу концентрироваться.

В школьное время у меня не было постоянной возможности выходить в интернет, и лишь в 22 года я впервые нашел в гугле информацию о навязчивых мыслях. Я наткнулся на статью про ОКР и понял, что она написана про меня. Мне тогда никто не ставил диагноза, но я все понял без врачей. После института я устроился на работу, и у меня началась депрессия, которая длилась полтора года. Я продолжал ходить на работу, но был крайне пассивен и ничего не хотел. Чтобы избавиться от депрессии, я решил лечь в открытое отделение неврозов и пограничных расстройств психиатрической больницы в Вологде.

На момент госпитализации я не говорил про болезнь, я вообще никому про нее не рассказывал, потому что боялся осуждения. Однако, когда меня положили в отделение, я на первом же приеме у психотерапевта рассказал ему все. Тот врач был первым человеком, которому я рассказал о болезни. После этого разговора мне стало намного легче: я больше не стеснялся говорить об обсессивно-компульсивном расстройстве.

Я пролежал в дневном стационаре месяц, пропил полугодовой курс антидепрессантов, однако навязчивые мысли не уходили. В провинции врачи не знают, как лечить мое заболевание, и пичкают всех одинаковыми лекарствами.
В больнице я отдыхал и беседовал с врачами, но не могу сказать, что лечение мне помогло, никакой разницы в самочувствии я не ощутил. Кстати, во время лечения я узнал, что один из моих шейных позвонков пережат, и из-за этого кровь плохо поступает в мозг. Это может быть физиологическим объяснением болезни и неважной работы моего мозга в целом.

На одном из приемов врач сказал мне: «Найди девушку, и у тебя все пройдет». Я скептически отнесся к его словам. Нет, девушку, конечно, хорошо найти, а с другой стороны, я думал - какой девушке нужен такой парень? Хотя, может быть, доктор был прав, потому что не так давно я начал встречаться с девушкой, и мне действительно стало лучше. Она вселяет в меня надежду на излечение, благодаря ей я стал более открытым и решился на переезд в Москву. Порой навязчивые мысли уходят и я даже забываю, что болен. Например, недавно я три недели жил как нормальный человек. Однако я по-прежнему не знаю, как полностью избавиться от навязчивых мыслей.

Сейчас моя жизнь - это упорный труд, я каждый день работаю над собой и знаю всех своих внутренних демонов. Конечно, я мечтаю, что в один прекрасный момент заживу нормальной жизнью.

Обращаться к врачу в Москве я не хочу. Я не готов снова копаться в себе. Кроме того, я боюсь, что если начну об этом много думать, то мне станет хуже и вернутся компульсии. Тем более врач не волшебник: вдруг он поставит неправильный диагноз или отправит меня в закрытое отделение больницы, где меня будут пичкать лекарствами? Да и времени у меня нет, чтобы по врачам ходить.

За 15 лет я прошел несколько стадий отношений с болезнью. Сначала я испытывал отрицание и гнев - эти эмоции абсолютно бесполезны и никак мне не помогли. Потом наступила стадия сделки, когда я пытался пойти на компромисс со своим расстройством. Я соглашался выполнять некоторые ритуалы, но другие при этом не исчезали, поэтому эта тактика тоже не сработала.

Потом я проваливался депрессию, которая со временем переросла в чувство вины и жалости к себе, однако сейчас я понял, что не надо жалеть себя, потому что болезнь видит мои слабости и давит на них. Не надо считать себя бедным и несчастным - от этого ты становишься только слабее.

Сейчас мне кажется, что я нахожусь на последней стадии, - стадии принятия. Я понимаю, что жизнь течет подобно воде и, чтобы полноценно жить, нужно плыть по течению и отпустить болезнь. Не существует универсального способа излечиться от ОКР - все зависит от желания человека вылечиться и его веры в светлое будущее.

Евгений Чатаев

26 лет, студент

Я думаю, что ОКР в той или иной форме есть у всех людей на планете. У меня болезнь проявлялась на протяжении всей жизни. В детстве я любил грызть ногти, избегал стыков между плиткой на дороге и повторял шепотом свои последние слова. Причем я даже не замечал, что повторяю слова, мне об этом говорили друзья. Такое поведение свойственно многим детям, и обычно с возрастом оно уходит, но у меня все было по-другому. Вплоть до 2011 года я жил как обычный человек, но потом все постепенно начало меняться.

Тогда я встречался с девушкой, и мы часто проводили время в моей комнате. Мы часто проливали чай, клали ноги на стол и рассыпали крошки, однако спустя какое-то время я понял, что больше не могу себя так вести. Я начал зацикливаться на чистоте и через какое-то время перестал даже ставить чашку на стол в комнате, потому что от нее мог остаться след.

В то же время у меня в голове появился важный пунктик, который есть там и до сих пор. Звучит он так: «Если я хочу заняться какой-то деятельностью, то вокруг меня все должно находиться в чистоте». Причем в чистоте должен находиться весь дом. Перед тем как заняться уроками или сесть смотреть сериал, я тщательно убирал квартиру и делал это в строго определенном порядке: сначала кухня, потом туалет, коридор, дальше - одна комната и другая. Если порядок нарушался, я испытывал сильное чувство дискомфорта. Вскоре уборка стала единственным способом начать работать или учиться. Без нее я чувствовал беспокойство и думал только о том, что в квартире грязно.

Я решил разобраться в мотивах моей страсти к чистоте и понял, что в основе лежит чувство вины перед самим собой. Я стал требовать от себя большей дисциплины, чем раньше, и в случае несоответствия своим требованиям должен был провести уборку. Если я не сделал уроки, бездарно провел время, курил или пил, то в качестве наказания я должен был обязательно убраться во всем доме. Я считал, что только таким образом могу вернуться на свой прежний «высокий» уровень. Неважно, чисто в квартире или нет, я все равно убирался, потому что накосячил. На пике болезни я убирался пять раз в неделю, и каждая уборка занимала от двух до трех часов.

Со временем площадь моей уборки возрастала, а также увеличивалось количество деталей, на которые стоило обратить внимание. Например, я поправлял банки на кухне, чтобы они стояли под определенным углом к солнечному свету. Еще я обязательно проверял расстановку приложений в телефоне, запускал каждое из них, проверял СМС-сообщения, удалял лишние и так далее. Все папки на моем компьютере тоже должны были быть приведены в порядок. Помимо этого, я заходил во «ВКонтакте»: проверял стену, аудиозаписи, видеозаписи, сообщения, фотографии и постоянно удалял лишние. Я любил только четные цифры и считал, что везде должно быть красивое число, например 21 500 сообщений, а не отвратительные 21 501.

После уборки я разбирал весь проделанный процесс: вспоминал, в каком порядке и что я сделал, ничего ли не забыл. Я должен был мысленно проговорить каждую мелочь, и на это уходило по полчаса. Если меня в этот момент отвлекали, приходилось начинать заново. Порой разбор уборки доводил меня до слез, потому что я был уверен, что что-то забыл, но не мог вспомнить, что именно.
В итоге проговаривание выполненных ритуалов само стало ритуалом.

Спустя несколько месяцев уборок я решил, что буду убираться в один определенный день - по воскресеньям. Это привело к тому, что, если я случайно совершал какое-нибудь нарушение, за ним следовали нарушения вполне осознанные. Например, я мог забыться и случайно поесть за компьютерным столом, а дальше осознанно пускался во все тяжкие: курил в квартире, устраивал бардак и подолгу гулял. Кстати, только в эти моменты мне действительно нравилось жить. Таким образом, я всю неделю мог жить свободно, зная, что в воскресенье в любом случае уберусь.

Когда я планировал уборку, то понимал, что это будет для меня важным и большим событием, примерно как Новый год. Я всегда думал, что после уборки начну новую, правильную жизнь. Если я по каким-либо причинам не убирался вовремя, то следующий день был для меня кошмаром. Я думал только о бардаке дома и не мог сосредоточиться: даже на работе меня трясло оттого, что дома не убрано. В таких случаях я отменял все планы на понедельник и убирался.

Так я жил до 2012 года, не считая свои ритуалы чем-то серьезным, но в какой-то момент мое поведение стало еще более странным. Как-то раз я шел по улице и не попал жвачкой в мусорное ведро. После этого я не мог не думать об этой жвачке и решил, что самое главное - это дойти до метро, потому что выходить из метро ради поднятия жвачки - это полный абсурд. В итоге я вошел в метро, спустился вниз на эскалаторе, но не выдержал и все-таки пошел обратно до мусорки. В тот момент я понял, что я совсем больной и раз уж я совершаю такую дичь, то могу себе позволить и другие вещи, от которых мне станет лучше.

Например, для меня стало важным проследить, с какой ноги я вхожу в подъезд. Часто случалось, что я входил в подъезд, поднимался к своей двери и чувствовал дискомфорт от того, что не заметил, с какой ноги вошел. Тогда я выходил из подъезда и входил заново, однако я был настолько поглощен мыслью проследить, с какой ноги я вхожу, что я попросту не мог сосредоточиться и пропускал этот момент снова и снова.

Я любил только четные цифры и считал, что везде должно быть красивое число, например 21 500 сообщений, а не отвратительные 21 501

Помимо этого, я начал задерживать дыхание во время выключения компьютера или телефона. Мне казалось, что это придает действию чистоту. Еще в жизни мне почему-то становилось неуютно от цифр 4 и 6. Если я обедал в «Макдоналдсе» и в номере заказа были эти цифры, то я не забирал еду и просто уходил. Хотя в компании я вел себя нормально: все-таки не хочется выглядеть дураком.

У меня стали появляться мысли, что кто-то из моих знакомых умрет. В основном эти мысли касались мамы. Думаю, если бы я был гомофобом, то боялся бы стать геем, однако меня пугало другое: секс с пожилыми. Я смотрел на какую-нибудь бабульку и думал: «О, нет, нет, нет, только не это». Я не извращенец, но эти мысли было не остановить, поэтому я старался не встречаться взглядом с бабушками. Какое-то время меня выручала мантра, которую я проговаривал про себя. Что-то типа «Хватит! Ты свободный человек, дыши глубже».

Еще один важный момент - это идеально закрыть входную дверь в квартиру. Я должен был максимально сосредоточиться на процессе закрытия двери и почувствовать от этого удовлетворение. Однажды в 2013 году я закрывал дверь примерно час. Мама заметила это и стала меня спрашивать, что я делаю. Это было самое паршивое, что могло со мной произойти, потому что, когда ты занимаешься подобными вещами, ты должен находиться в вакуумных условиях, никто не должен тебе мешать. А тут мне не только мешали, но и давили на меня. Помню, я тогда стоял весь в поту и просил маму не отвлекать меня. Последовавший за этим разговор я спустил на тормозах, и мама не стала особо вникать в мои причуды.

Однако в тот день я всерьез задумался о своих проблемах. Ночью я стал искать информацию о неврозах в интернете и нашел статью про ОКР, в которой каждая строчка была про меня. Я был в шоке и одновременно испытал облегчение. Конечно, я рассматривал вариант пойти к врачу, но после того, как узнал о существовании ОКР, стал проще относиться к своим ритуалам. Мне казалось, что это не такое уж и серьезное заболевание. Я всегда думал, что моя болезнь иллюзорная и я смогу справиться с ней сам.

В интернете на разных форумах и в тематических группах советуют бороться с ОКР силой воли: «Дайте отпор своим ритуалам, постарайтесь их не делать». Помню, я тогда подумал: «Классно, вызов принят». Но довольно быстро выяснилось, что бороться невозможно. Мне надо работать и учиться, и чтобы это делать, у меня не должно быть никакой психологической борьбы внутри. Гораздо проще поддаться болезни, выполнить ритуалы и жить спокойно дальше.

В последний раз ОКР наиболее сильно проявилось во время тяжелого расставания с девушкой в начале прошлого лета. Однако после расставания болезнь отступила на два месяца! Я с любовью вспоминаю то время, когда не исполнял ни одного ритуала и чувствовал себя свободно. Такая жизнь не идет ни в какое сравнение с моей предыдущей жизнью с ритуалами и уборкой.

Осенью болезнь начала возвращаться, но я понял, что бороться с ней бессмысленно. Я решил полюбить себя в любом проявлении и принял болезнь. ОКР оказывает на тебя серьезное влияние только до тех пор, пока ты относишься к нему с негативом. Не надо злиться ни на себя, ни на болезнь, не надо вообще зацикливаться на том, что это проблема. Это просто одна из обязательных штук, которые требуют времени, типа чистки зубов.

Постепенно ритуалы стали испаряться сами собой. Теперь я не оставляю заказ, если в нем есть цифры 4 или 6, мои уборки стали не так тщательны, как раньше, и я больше не проверяю, все ли я сделал. Раз в три месяца я открываю и закрываю входную дверь, но делаю это не из болезненного чувства, а ради прикола. Я стою выше ритуалов и могу откладывать их на удобное для меня время. Они стали для меня сродни сладкой привычке, хотя я допускаю, что если возникнет серьезная стрессовая ситуация, то болезнь может вернуться.